Сеть Петровского. Часть 2 - Евгений Сергеевич Калачев

Конец. Он всех подвел. Папу, мамочку… он отправится в тюрьму, это ясно, как день. И никто ему не поможет. И маме теперь никто не поможет. А судимость — волчий билет. Он сам похоронил свою жизнь… и началось все не вчера и даже не в день нападения на этого ублюдка Перевертова. А гораздо раньше. Когда он впервые пошел против себя. Впервые изменил всему, во что верил. Он сам себя уничтожил…

— Прости мамочка! — из глаз Сергея полились слезы. Больше сдерживаться не было сил, прости меня, пожалуйста!..

В следующие момент дверь мрачного помещения открылась, и внутрь вошли двое сотрудников с каменными лицами, один в форме, второй — в штатском, видимо, оперативник. Макарова отстегнули от стола.

— Встал!

Сергей поднял на полицейских красные и опухшие глаза.

— Встал! — рявкнул опер на все помещение. Сергей стал медленно подниматься с жесткого деревянного стула, — быстрее! Повернулся! Пшел!

— Куда? — на секунду Макаров остановился, но его грубо толкнули в спину.

— Пошел, сказал! Тебе ни один х…р?

— Дайте мне позвонить! — взмолился Макаров, — это мое право! Дайте мне один телефонный звонок, я прошу! Я матери хочу позвонить!!! — он сорвался на крик.

Вместе ответа ему заломили и без того затекшие руки и поволокли прочь из комнаты.

— Я умоляю, всего один звонок! — выкрикнул Сергей, из глаз которого вновь брызнули слезы отчаяния, — только маме позвоню, у меня мама болеет, пожалуйста, она же там одна! Прошу вас! У меня деньги есть! Я вам денег дам, только позвонить дайте! — отчаянно кричал он.

— Еще слово — к уркам посажу! — опер отвесил Сергею затрещину, несильную, но унизительную, — пошел, сказано тебе! Не рыпайся!

— Дайте мне адвоката! — прошептал Макаров. Он хотел вытереть слезы, но руки были закованы в наручники, — вы обязаны предоставить мне адвоката…

— Дал же Мироненко головняк, — прошелестел оперативник, покосившись на второго сотрудника, — надо бы успокоить. Сам же видишь, сопротивление оказывает…

С этими словами он зарядил Сергею «под дых». Бить он умел. Несмотря на подготовку, Макаров моментально стал задыхаться. Оперативник изо всех сил швырнул его на бетонный пол, скованный наручниками Макаров даже не сумел самортизировать падение. А затем последовали жесткие удары ботинками по животу и ребрам. Сергей старался не кричать, но боль была такой адской, что вопли и стон прорывались даже сквозь стиснутые зубы. Казалось, это опять продолжалось бесконечно, хотя на деле всего несколько секунд…

— Серег… — пробормотал тот, что был в форме. Опер оказался тезкой Макарова.

— Что «Серег»? — осведомился он, покосившись на корчившегося на полу и вывшего от боли избитого парня, — Мироненко сказал не мять, рожу не попортил, не боись! А что сопротивлялся он — ты сам видел! Видел же? — оперативник угрожающе прищурился.

— Видел-видел, — сотрудник нервно кивнул.

— Ладно, подняли его! — распорядился оперативник, — все, хватит с тебя? Чудить не будешь или с тобой еще «поговорить»? — он поднял Сергея за ворот рубашки, от чего тот разошелся по швам. Макаров не отвечал, — ладно, потащили! С…а, г…а мешок! — Сергея насильно подняли с пола.

Макаров завыл, как раненое животное. Окончательно обмякшего, почти впавшего в истерику, его поволокли наружу, шипя и матерясь себе под нос.

***

Фролов в который раз за эту ночь свернул в очередной незнакомый двор, такой же однотипный, как и большинство дворов этого города. В который раз заглушив двигатель, он закурил прямо в машине. Салон давно пропах табаком, а в пачке оставались две последние сигареты. Дмитрий откинулся на подголовник и стал думать, хотя дикая жажда сна, казалось, перебивала все.

Он пытался сложить в голове пазл. Нужно было уговорить Перевертова забрать заявление. Или, хотя бы, не узнать Сергея. Как же противно было договариваться с этой тварью! У одного не получится. Нужна была поддержка… даже не поддержка, а компромат! Так всегда делал Петровский, чтоб заставить человека плясать под свою дудку, надо достать компромат! Живой компромат, с учетом того, что творил Перевертов. Почему во все это полез Макаров? Из чувства справедливости? Но как узнал? В последнее время он встречался с девочкой, даже представлял ее Дмитрию… а что если?

— Как же… как же тебя звали? — проговорил Фролов, мучительно вспоминая, — Аня, не Аня… Юля! — в сердцах он даже ударил кулаком по рулю, — Аксенова Юля, ведь точно!

Дмитрий размял костяшки пальцев и достал сотовый телефон. Аксенова Юля. Она могла знать. А еще она могла сама стать жертвой Перевертова. Тогда становятся понятны и мотивы Сергея. Вот оно. Нужно только ее разговорить. Только разговорить…

Фролов набрал знакомый номер секретарши из деканата юрфака. В трубке послышались длинные гудки, после чего заспанный и недовольный голос:

— Алло!

— Оксан, привет! Прости, что разбудил…

— Дима, ты знаешь, который час?!

— Знаю, знаю, Оксан, дело срочное! — Фролов торопливо перебил, — слушай, у вас есть такая студентка, Юля Аксенова… третий курс, кажется!

— Фролов, я тебе должна всех студенток помнить?! — разозлилась Оксана, — завтра зайди, если так важно…

— Оксана, не вешай трубку! — взмолился Фролов, — прошу тебя, завтра уже будет поздно! Мне срочно нужен адрес Аксеновой, прошу тебя, вспомни, у вас же есть информация, хоть что-нибудь! Что хочешь проси потом!

— Дима, а ты не озверел?! — Оксана окончательна вышла из себя, — может, еще подробности биографии? Я тебе кто, справочная ФСБ?!

— Оксан… — Фролов набрал полную грудь воздуха, — послушай меня, пожалуйста. Речь о Сереге Макарове. Не говори, что не слышала, что его сегодня утром задержали…

— Что?! — Оксана поперхнулась, мгновенно меняя тон. По голосу стало понятно, что ее сна теперь и след простыл, — уже задержали? Дима, а причем тут…

— Оксана, послушай пожалуйста! — устало произнес Фролов, — просто дай адрес Аксеновой, если помнишь его! Это может помочь Макарову, поверь мне. Это — единственный способ попытаться хоть как-то ему помочь…

— Дима, ты… я сейчас постараюсь… — сбивчиво заговорила Оксана, — блин, адреса в журнале ведь… хотя стой! — потерявший было надежду Фролов приготовился слушать, — ну, точно! — воскликнула Оксана, — Юля приходила и писала заявление на общежитие! Раньше, вроде, снимала квартиру, потом у семьи начались серьезные проблемы с деньгами, Карнаухов даже лично вроде похлопотал… да, вспомнила! Она в четвертом общежитии НГПУ! Ну, должна быть, по крайней мере…

— Спасибо, Оксан! — с чувством сказал Фролов.

— Дим, это… — смущенно произнесла Оксана, — если ты, правда, Сереге помочь хочешь. Я не знаю даже. Ты… Дима, ты такой…

— Не обольщайся! — Фролов горько усмехнулся, — я хуже, чем ты думаешь. Ладно, Оксан, в любом случае, спасибо тебе огромное. Давай, пора мне!

Дмитрий бросил взгляд на дисплей телефона. Три часа ночи. Общежитие откроется в шесть, раньше туда лезть — не вариант, только лишний шум поднимет. При удачном раскладе можно